Кажется, что поток сообщений о сексуальных домогательствах и последующем убийстве ребенка не утихнет, и не потому, что этот случай необычен или имеет большое влияние на мировые события, а потому, что так очевидно, кто совершил преступление, и внимание публики привлекает то обстоятельство, что родителям всё время прощают их недостойное поведение. На ребёнке видны физические доказательства того, что ему неоднократно досаждали. Как преступник мог это совершить? Пометка о денежной сумме была сделана почерком матери. Почему она могла сделать такую пометку, если только это не было частью прикрытия? Дом находился под защитой охранной системы, которая должна была предотвратить вторжение преступника, но никакого вторжения близкими замечено не было. Ребенок был в конкурирующем положении с матерью, нарядился, чтобы походить на женщину, завершив образ красной помадой, и стал соперничать с ней по красоте. Мать сама стремилась сделать так, чтобы ребёнок стал её продолжением, но это выполнялось не без обиды на ребенка и досады от возможности зайти слишком далеко перед такой юной прелестью.
Что происходит в случаях, когда в семье сексуально досаждают детям, причём неоднократно, а мать, возможно, этого не знает? Мать не только знает, но является участником! Когда от неё требуют выполнить действия, которые для неё отвратительны или тревожат её, она поступает как ханжа или пытается найти поддержку в подавлении собственного сексуального отклика, поэтому хочет избежать контакта. Для матери не редкость, что она вырастает в строгом религиозном окружении, которое угрожает наказанием за любые сексуальные мысли или действия, поэтому целью было полное подавление секса. Когда отец начинает досаждать детям, которые чаще всего слишком молоды, чтобы сопротивляться или понять имеющиеся у них варианты, у матери возникает ряд эмоциональных конфликтов. Она чувствует некоторое облегчение, потому что ей теперь прощают недостойное поведение, но в то же время она запугана. Ужасающие обстоятельства могут привести к отрицанию виновности, в особенности виновности обвиняемой стороны. Мать понимает свою роль, и предпочитает притвориться, хотя и с болью, что приставания не было или происходило только потому, что ребенок провоцировал его, и поэтому заслужил это.
Случай с Рамси периодически муссируется в новостях, передаваемых средствами массовой информации, особенно в рубрике скандальных происшествий, потому что это повышает их продаваемость. Их продаваемость растёт потому, что читатель удивляется, - сколько это будет продолжаться, прежде чем явно виновные родители будут привлечены к суду? Они богаты, подкупили местную полицию, вступив в сотрудничество с властями своими благотворительными пожертвованиями в окрестности, или запугали их угрозами судебного иска, поскольку при любом расследовании они много чего могли бы предоставить адвокатам. Местная полиция, которая потерпела неудачу, оказавшись прижатой, хотя доказательство было убедительным, также теперь попала в конфликтную ситуацию. Ею неистово отрицается любой проступок, поэтому для судебного расследования существуют препятствия. Родители выступают на телевидении, пожимают руки и ведут себя как ангелы, подсознательно шокируя общественность, которая чувствует совсем иное. Почему правосудие так долго бездействует? Отчасти из-за общности домашнего уклада во всем мире. Дети уязвимы, не могут сопротивляться, когда преступником является их родитель, и поэтому, когда негодование отца к своей чопорной жене достигает точки кипения, они оказываются его первой целью. Каждый прокурор знает о ситуациях, возникавших у его дальних родственников или у соседей, или у кого-то в кругу друзей, где предполагаются приставания такого типа. Брови вздеты, челюсти сжаты в гневе, но никакие действия не принимаются. Вряд ли можно ожидать, что жертвы, которые говорят, когда их спрашивают на допросе, что они плохие и получили по заслугам, укажут пальцем на преступника. Жертвы убеждены, что преступниками являются они, и они идут на утаивание отношений со своими родителями, входя в отрицание и умалчивание ради спасения их репутации.